АА говорит, что ее отец любил Николая Степановича, когда тот был уже ее мужем, когда они познакомились ближе." А когда Николай Степанович был гимназистом, папа отрицательно к нему относился по тем же причинам, по которым царскоселы его не любили и относились к нему с опаской -считали его декадентом..."
Н. Н. Пунин добавил, что "и над Коковцевым тоже издевались товарищи. Но отношение товарищей к Николаю Степановичу и Коковцеву было совершенно" разное: Коковцев был великовозрастным маменькиным сынком, страшным трусом, и товарищи издевались над ним по гимназически -что-нибудь вроде запихивания гнилых яблок в сумку, вот такое... Николая Степановича они боялись и никогда не осмелились бы сделать с ним что-нибудь подобное, как-нибудь задеть его. Наоборот, к нему относились с великим уважением и только за глаза иронизировали над любопытной, непонятной им и вызывавшей их и удивление, и страх, и недоброжелательство "заморской штучкой" - Колей Гумилевым".
Есть в архиве еще запись Пунина о Гумилеве: "Я любил его молодость. Дикое дерзкое мужество его первых стихов. Парики, цилиндры, дурная слава, Гумилев, который теперь так академически чист, так ясен, так прост, когда-то пугал - и не одних царскоселов - жирафами, попугаями, дьяволами, озером Чад, странными рифмами, дикими мыслями, темной и густой кровью своих стихов, еще не знавших тех классических равновесий, в которых так младенчески наивно спит, улыбаясь, молодость. Он пугал... но не потому, что хотел пугать, а от того, что сам был напуган бесконечной игрой воображения в глухие ночи, среди морей, на фрегатах, с Лаперузом, Да Гамой, Колумбом -странный поэт, какие должны в нем тлеть воспоминания, какой вкус на его губах, горький, густой и неисчезающий..."
А Срезневская отмечала, что и Ахматова "не очень импонировала "добродетельным" обывательницам затхлого и очень дурно и глупо воспитанного Царского Села, имевшего все недостатки близкой столицы, без ее достоинств".
Боль отказов, согласий и снова отказов А. Горенко приводила Гумилева в еще большее отчаяние, и не сдерживала ли эта боль его возвращения? Ведь он так скучал по России! Не могло быть и речи ни о каких пяти годах пребывания за границей, о которых он писал Брюсову в 1906 г.
 
В сущности, весь парижский период Гумилева проходил под знаком его любви, влияя на весь душевный строй его, руководя всеми его поступками.
.
АА рассказывает, что на даче Шмидта у нее была свинка и лицо ее было до глаз закрыто, чтоб не видно было страшной опухоли... Николай Степанович просил ее открыть лицо, говорил: "Тогда я Вас разлюблю!" АА открывала лицо, показывала. АА: "Но он не переставал любить! .. Говорил только, что "Вы похожи на Екатерину II".

Срезневская рассказывала, что Гумилев не нравился Ахматовой в период их общения в Царском Селе. Но он уже тогда "не любил отступать перед неудачами". И когда Горенки уехали жить на юг, Ахматова часто писала подруге в числе прочего и о предложениях Гумилева, о своих отказах, о равнодушии к нему.