В "Медном Всаднике" множество рифм самых обыкновенных (ночи - очи, конь - огонь и т.д.), еще больше глагольных (сел - глядел, злились - носились, узнал - играл и т.д.), но есть и несколько "редких" (солнца - чухонца, режет -скрежет) и целый ряд "богатых" (живые - сторожевые, пени - ступени, завывая -подмывая, главой - роковой и т. д.). Как и в других стихотворениях, Пушкин по произношению свободно рифмует прилагательные на ый с наречиями на о (без­заботный - охотно).
По звуковой изобразительности стих "Медного Всадника" знает мало со­перников. Кажется, ни в одном из своих созданий не пользовался Пушкин так часто, как в "петербургской повести", всеми средствами аллитерации, игры гласными и согласными и т. п. Примером их может служить четверостишие:
И блеск, и шум, и говор балов,
А в час пирушки холостой
Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень голубой.
Но верха изобразительности достигает стих "Медного Всадника" в сцене преследования бедного Евгения. Повторением одних и тех же рифм, повторе­нием несколько раз начальной буквы в стоящих рядом словах и упорным по­вторением звуков к, г и х - дает Пушкин живое впечатление "тяжело-звонкого скаканья", эхо которого звучит по пустой площади, как грохотанье грома.
И он по площади пустой
Бежит и слышит за собой
Как будто грома грохотанье,
Тяжело-звонкое скаканье
По потрясенной мостовой.
И, озарен луною бледной,
Простёрши руку в вышине,
За ним несется Всадник Медный
На звонко скачущем коне;
И во всю ночь безумец бедный
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный